— О чём ты всё время думаешь? Почему ты молчишь? 

— Знаешь, сказать хочется так много, но слов, их так мало, их не хватает, чтобы выразить все-все накопившиеся во мне эмоции, которые так и рвутся наружу. Мне хочется сказать так много, но мысли путаются в голове, получается что-то несвязное, несуразное, и я уже не могу остановить поток той информации, в которой больше бреда, чем сути. Но она есть...

— И в чём же она?

— Я так давно мечтала о ремонте, хотела приземлиться, и уже никуда не двигаться с этой точки. Свить гнездо, и жить в нем, в этих обустроенных под меня квадратных метрах, с пластиковыми окнами, новым линолеумом, натяжным потолком, а теперь… Теперь я ощущаю себя безбожно бедной, не желая этого, и одновременно невероятно богатой, мечтая не приземлиться, а летать. И эти деньги, сэкономленные, по сути своей, гроши, потратить не на ремонт, не на новые шкафы, не на обои, а на впечатления… Хочу улететь туда, где море — или даже океан. Есть незнакомую мне пищу, просыпаться хоть недолго в незнакомом мне месте, общаться с незнакомыми мне людьми… А знаешь почему?

— Почему?

— Потому что время сейчас такое, вот почему. Потому что чем старше становишься, тем страшней жить. Сначала страшно только за себя, потом за близких, потом — за самых родных — за детей. Страшно, что разгул преступности средь бела дня, что в мире — войны, хотя все знают заведомо, что война это лишь сплошное кровопролитие, в котором гибнут невинные. Никакая мать не захочет хоронить свое дитя...

— Опять ты о плохом...

— Да не о плохом я. Я о том, что надо учиться на чужих ошибках, и когда смерть так близко, что ты можешь ощутить на себе ее ледяное дыхание, надо уметь говорить ей, как в Игре Престолов — «не сегодня». Потому что сегодня я не худею, а наслаждаюсь вкусной пищей. Потому что сегодня я отдаю все то, что мне не нужно тем, кто в этом нуждается. Потому что сегодня я читаю любимые книги, до которых не доходили руки, плаваю в бассейне с дельфинами, и путешествую по миру. Я не о плохом. Я об искусстве жить, которому не учат в школе.

— Это все, конечно, замечательно, а где взять деньги-то на все это?

— А ты не задумывался о том, что мы все — просто жертвы рекламы? Я, как маркетолог, говорю тебе это. Понты и пафос общества выгодны изготовителям. Пока будут живы люди, чья самооценка зависит от зависти людей более бедных по отношению к их мнимому достатку, будет жив и маркетинг. Ведь какая разница-то, ходить в недорогом пуховике или дорогой шубе, ездить на безумно дорогой, купленной в кредит машине, или в хорошем, качественно собранном автомобиле. Разница лишь в тысячах долларов — но именно за счет нее можно и порадовать себя тем, что действительно важно. Но пока будут живы понты, пока люди будут тратить все свои сбережения на то, чтобы показать, что они не хуже остальных, мы не будем жить впечатлениями, мы будем просто существовать.

— А если кому-то нравится шуба? Ее внешний вид? 

— Да ради Бога! Когда есть возможность и искренняя любовь — почему нет? Просто по большей части социум, окружающий нас, приобретает вещи не потому, что люби их, а потому, что он якобы внесет их в особую касту. В некий круг обеспеченных людей, которые живут круче остальных. И плевать, что все это в кредит, и не нужно. Вот это мне не понять. Я — за впечатления, за эмоции, за соленые брызги моря, за нагретый солнцем песок, за коктейль с самого утра, когда за окном не серый город, а какие-нибудь Карибы. Вот за что я.

— Так вот о чем ты думаешь...

— Об этом. И еще о миллионе вещей, которые я боюсь не успеть. О том миллионе поцелуев, которые я тебе еще не подарила, о не сделанных на память фотографиях с родителями, о том, что не засыпала где-нибудь на юге, где солнце… Меня тянет туда. Может, ну его, этот ремонт, а? Рванем в Израиль! (с)